Выживут только читатели: круг чтения современных людей сжался, как шагреневая кожа
Евгения Басовская заведующая кафедрой медиаречи РГГУ


Цитата из статьи:

Причин много. Назову лишь три из них. Первая парадоксальна. Книг слишком много. Когда их не хватало, надо было «доставать», считалось хорошим тоном подарить, когда давали почитать «на одну ночь» — все это поддерживало интерес к литературе и ее престиж. В компании стыдно было не поддержать разговор о последнем романе Айтматова или Распутина. Высоко ценилось и знание совсем уж недоступного сам- и тамиздата. Теперь книжные магазины огромны, как стадионы. Трудно сориентироваться в тысячах расположенных на их полках томов. И когда понимаешь, что и десятой доли из всего этого не успеешь не то что прочесть — в руках подержать, накатывает отчаяние.

На второе место я бы поставила изменение темпа жизни. Быстрое перемещение в пространстве. Быстрая коммуникация с кем угодно, находящимся где угодно. Быстрое потребление информации. Большая же литература в основной своей массе была рассчитана на медленное чтение. Описание Notre Dame de Paris в «Соборе Парижской Богоматери» Виктора Гюго занимает около 10 страниц...

А совсем беда — с детской и юношеской литературой. Когда сын был младшим школьником, я пыталась читать ему вслух «Приключения Тома Сойера». И ведь помнила, что в моем детстве эта книга считалась одной из самых увлекательных! Но, боже мой, как, оказывается, медленно развивается в ней действие! Сколько необязательных отступлений и лишних слов! Затея с совместным чтением Марка Твена быстро сошла на нет. Думаю, еще наивнее выглядят родители, советующие подросткам «книжки, от которых невозможно оторваться», — романы Вальтера Скотта, Фенимора Купера и Томаса Майн Рида. Все эти тексты кажутся большинству современных читателей вялыми и тяжеловесными, как старый грузовик, буксующий в непролазной грязи.

Третья причина трагического несозвучия классической литературы сегодняшней молодой аудитории — несовпадение опыта. Нет, конечно, и мое поколение жило далеко не в тех условиях, что герои «Айвенго», «Всадника без головы» или любого из русских романов XIX века, но мы намного легче, чем нынешние юные, представляли себе мир без железнодорожного и авиасообщения, без телефона и телевизора. Сейчас же реалистическая литература прошлого дальше, чем фантастическая, от условий, в которых находится читатель. Она полна незнакомых слов (мне уже встречались люди, не знающие не только что такое армяк или зипун, но и кто такой «прозорливый» — прочитано было с ударением на втором слоге — «прозОрливый»).